СЦЕНАРИЙ ИЗУСТНОГО ФИЛЬМА
Хотел повесить это в воскресенье, но не успел дописать. Я воспринимаю день торжества Православия в первую очередь как профессиональный праздник всех иконописцев, и расширительно – вообще всех художников, кроме Марка Ротко. А может и его тоже. Но особенно вспоминать в этот день стоит Юлию Николаевну Рейтлингер, сестру Иоанну. Есть все основания говорить, что это именно она возродила искусство иконописи. Именно она, вдохновившись идеями Булгакова и восприняв современную ей живопись, стала создавать иконы не как декоративные рисунки, а как визуальное богословие, одновременно традиционное и совершенно свободное. Она заразила этим видением Круга, Круг – Успенского, Успенский – всех остальных, и теперь мы живём в мире, где иконы повсюду, в том числе и далеко за пределами восточного христианства, да и вообще где угодно. И иногда кажется, что это нормально и что так было всегда. Хотя ещё лет сто назад никто не представлял, как выглядит Троица Рублёва.
Я в какой-то момент стал фанатом сестры Иоанны, её жизнь – это вообще отдельный эпос и великая история любви. А недавно у меня в голове возникла идея экспериментального фильма о ней, в четырёх частях. Снимать его не обязательно. Весь нижеследующий текст можно воспринимать как "изустное кино". Точнее, как сценарий к нему. Вживую я как-нибудь исполню.
1 часть. ЮЛЯ
Всё начинается в 1918 году в Крыму. Главной героине двадцать лет и она встречает отца Сергия Булгакова, который совсем недавно стал священником. Эта встреча переворачивает её сознание, ей снятся мистические сны. Она ездит к нему издалека, исповедуется и причащается. Крым переходит то к белым, то к красным. Неожиданно умирает Юлина мама. Потом все эмигрируют в разные стороны. С отцом Сергием у неё начинается переписка, он её называет в письмах и своих дневниках "Юля", отсюда название части фильма. Она сначала в Варшаве, потом они снова встречаются, в Праге. Там же неподалёку в 1923 году происходит пшеровский съезд, ещё один переворот, но на этот раз не у неё одной, а у целой кучи народу. Булгаков служит Литургию, у эмигрантской молодёжи срывает крышу. "Пшеров! Пшеров! Неужели мы когда-нибудь забудем тебя, весну нашего духовного существования?" Сама она сравнивает эту конференцию с Преображением, Зеньковский с Каной Галилейской и Пятидесятницей, Зёрнов с Пасхой, а Булгаков – с получением скрижалей Завета на горе Синай. Вскоре после этого почти все они оказываются в Париже. Юля учится живописи у известного художника Мориса Дени, он теперь висит в Орсе. Впервые в жизни видит средневековые русские иконы на выставке в Германии, куда их привезли из СССР для пропаганды – показать, что религиозных преследований нет, и культура сохраняется. Это не оригиналы, а научные копии. Несколько дней она смотрит на них с утра до вечера. Потом начинает писать свои иконы, расписывать храмы. В смысле, расписывать картонки, которыми обшивали сарайчики, которые использовались как храмы. Молится святой Софии.
В этой части сильные цвет и звук. Синее море, синее небо, золотые облачения, громкое пение, грохот паровозов, свежие краски в мастерской, яркий красный на иконах, ярко-синий на фресках.
2 часть. СЕСТРА ИОАННА
В Париже она живёт на Сергиевском подворье, в соседнем доме – отец Сергий и его жена Елена Ивановна, у которой больная нога. Юля о ней заботится, отношения при этом, конечно, сложные. Она вдохновляется софиологией Булгакова для своих икон, он – её иконами для своего богословия. Атмосфера накаляется, церковная среда раскалывается на три части, Булгакова начинают с разных сторон атаковать. В 1935 году Юля принимает постриг, почти одновременно с несколькими друзьями и подружками. Теперь она сестра Иоанна. У неё весна и радость, а тем временем учение Булгакова осуждают и едва ли не обвиняют в ереси.
В то же время происходит ещё один переворот. Она постепенно теряет слух и, наконец, становится полностью глухонемой. В фильме это выражается в том, что звук сначала затихает и делается неразборчивым, а потом полностью исчезает. С этого момента это немой фильм. В нём даже нет субтитров. Глухие люди ведь не видят субтитры. Текст на экране передаёт только то, что она пишет или читает. Всё остальное – исключительно образы, движение, события. Слов мало. Больше лиц, больше её икон. Отец Сергий призывает её принять свою болезнь как крестоношение.
Сам он переживает нечто подобное в последние месяцы, когда ему из-за рака делают операцию на горле, и он тоже почти полностью немеет. Если сестра Иоанна не потеряла возможности делать главное дело своей жизни – писать и рисовать, то он потерял, он не может больше служить Литургию. В конце войны у него случается удар, и сестра Иоанна с другими его учениками и ученицами несколько дней проводят у его постели. Там же случается прощальное чудо, про которое несколько из них свидетельствуют, – незадолго до смерти его лицо озаряется неземным светом. Она навсегда это запоминает и потом всем рассказывает. В фильме этот момент не показывается, есть только ситуация до и после, общая атмосфера события. Отцу Сергию в гроб кладут ту ткань, которой Юля, приехавшая тогда с сильной мигренью, украсила алтарь в Пшерове в 1923 году.
3 часть. РЕЙТЛИНГЕР
Эта часть – "пустыня" героини. Потеряв друга и учителя, она после войны снова оказывается в Праге, и у неё случается глубокий кризис веры и вообще экзистенциальный. Советская власть с идеологическими целями начинает поддерживать в Чехии православную церковь, и один бывший коллаборационист использует это как возможность уйти от преследований и становится епископом. Но он женат, и чтобы решить эту проблему, жену против её воли отправляют в монастырь. Сестра Иоанна вынуждено участвует в её постриге. После этого она на много лет отходит от Церкви. Она пытается вернуться на родину и в 1955 году приезжает в Советский союз. Но ей позволяют жить только в Узбекистане. Она оказывается в Ташкенте, вне всякой церковной и культурной среды, которая была бы ей знакома. Она больше ни для кого не сестра и не дочь, она просто Рейтлингер, советская гражданка с какой-то несоветской фамилией. А главное, она больше не пишет иконы. Вместо этого она зарабатывает тем, что расписывает платки. Из фильма на это время пропадают яркие цвета, остаются только серые и повседневные. Это также и самый длинный отрывок вообще без слов.
Но в какой-то момент появляется ангел из прошлой жизни. Её находит давняя подружка, Елена Казимирчак-Полонская, с которой они вместе в Пшерове переживали все духовные потрясения. Она потом тоже думала стать монахиней, как и многие другие подружки, но "сорвалась" и вышла замуж. Сестра Иоанна очень горевала, писала отцу Сергию, жаловалась, спрашивала, как же так. Елена назвала сына Серёжей в честь Булгакова. Но семейная жизнь у неё не сложилась, после войны она переехала в Советский союз, несколько месяцев провела в тюрьме, сын её умер ребёнком. Она становится известным астрономом, изучает кометы и кометные орбиты. Она начинает писать своей подруге в Ташкент, и буквально реабилитирует её, возвращает ей интерес к жизни. Когда они встречаются, то пишут друг другу вопросы и ответы на бумажке.
4 часть. ЮЛИЯ НИКОЛАЕВНА
И вот в начале семидесятых годов происходит вторая великая встреча – героиня знакомится с отцом Александром Менем. Круг замыкается, связь всего и вся восстанавливается. Он становится для неё тем, кем был Булгаков. Она для него – свидетель какого-то удивительного чуда её молодости. Он обращается к ней в письмах по-сыновнему "Дорогая Юлия Николаевна!", а сестрой Иоанной не называет, потому что письма читает цензура. Она начинает приезжать к нему в Москву, и там с удивлением обнаруживает вокруг отца Александра огромную полу-невидимую общину из новообращённых интеллигентов. Она совершенно оживает, рассказывает своим новым друзьям всё, делится с ними всем. Она переписывает от руки письма отца Сергия. И самое трогательное – она дарит Меню церковное облачение Булгакова. (Кстати, кто знает, где оно теперь?) И снова начинает рисовать. Причём очень много, потому что для каждого крещения или венчания в меневском кругу нужно сделать по иконе. Отец Александр посылает ей новые заказы и благодарит за прекрасные "мамины фотографии" (иконы Богородицы), которые пришли из Ташкента. Так продолжается несколько лет.
А потом происходит неожиданное. Юлия Николаевна, уже несколько десятков лет глухонемая, начинает слепнуть. Казимирчак-Полонская задействует все связи, чтобы ей помочь, но ничего не получается. За ней ухаживает её сестра Катя, тоже уже глубокая старушка. В её письмах Меню этого времени нет ни малейшего стоицизма, ей по-настоящему страшно. На пределе слепоты она всё ещё продолжает рисовать и писать. Но потом она полностью теряет зрение и живёт так ещё четыре года. И так же как раньше в фильме постепенно пропадал и пропал звук, теперь пропадает изображение. Мы видим только тёмный экран. Но на нём появляются буквы. Сестра вырезала для Юлии Николаевны большие картонные буквы и по очереди давала их ей в руки, чтобы та на ощупь выстраивала слова. Так она смогла читать, и мы видим последние письма отца Александра к ней, которые выплывают из темноты и складываются из таких букв. Слово как прикосновение. У этих последних писем тревожное, апокалиптическое настроение. Мень предчувствует то ли большую войну, то ли свою смерть. Но есть и радость. Он рассказывает ей о том, что её подруга Елена (которая всё-таки стала монахиней) написала большую книгу об отце Сергии, что её читают, что она рассказывает о нём студентам-богословам, что она восстановила его доброе имя. В 1988 году Юлия Николаевна скончалась. Ещё через два отец Александр Мень был убит. Его последнее письмо заканчивается так: "Внучка уже пойдет завтра в 1-й класс. И внуку полтора. Им расти — нам умаляться. Храни Вас Господь".
После того, как с экрана исчезают последние его слова, ничего не происходит. Зрители сидят в полной темноте и в полной тишине. И если фильм удастся – это должна быть самая прекрасная его часть.
Титров нет. Они были в начале. Зрители остаются в зале, сколько хотят.